Опыт групповой терапии с младенцем или «а что так можно было?!»

Опыт групповой терапии с младенцем или «а что так можно было?!»
ЮЛИЯ ЧОПОРОВА

Тема материнства в современном обществе эмоционально заряженная, об этом говорит множетсво стериотипов поведения и сценариев, которые общество предлагает матерям.

Зачастую эти сценарии противоречат друг другу. Сегодня можно услышать множество вопросов о том как, где и кто должен растить своего ребенка и вместе с множеством разнообразных ответов появлется и множество осуждающих и обвиняющих реакций. Послания которые каждый из нас усвоил в детстве (к детям, родительство, коммуникая между взрослыми и детьми) против того, что говорят взрослые взрослым сейчас, это не может не рождать внутренний конфликт, однако этот конфликт сопровождается сильнейшим сопротивлением. Вопрос интеграции нового опыта является одним из ключевых в моем докладе. Хочу показать как на примере моей терапевтической группы, куда люди приходят получить новый опыт и интегрировать его в свою жизнь, это проявляется так по-разному, влечет огромное сопротивление, которое может быть и агрессией, и завистью, и даже наоборот любовью только.

 

Моя история 2020-2021

Я вошла в группу Новосибирского института группового психоанализа в самое начало обучения находясь на 8 месяце беременности. Сразу после первого блока случились роды, коронавирус, локдаун и моя миграция с семьей в Нидерланды. Каждая по отдельности моя ситуация требующая контейнирования и идентификации, понять кто я, где и в чем смысл моей жизни теперь. Для меня весь этот опыт не разделим. Локдаун и проживание в другой стране определило мое возможное участие только онлайн и что мой сценарий обучения будет не как у всех. Как говорила не раз Пряхина Ольга - основатель института, - институт это каждый из нас. Наверное, в других обучающих программах мне бы пришлось брать Академ отпуск или завершать обучение, здесь у меня была возможность адаптироваться и адаптировать институт и обучение под себя, расширять рамки доступного. Но что же делать с группой и социумом, какие реакции ждать и как их выдерживать?

 

Два следующих блока института я провела онлайн в зазеркалье, а через год приехала с 10 месячным ребёнком. Миграция в сцепке с материнством очень сильно усиливает это ощущение, что вас только двое в этом мире «других». Только вы двое идёте этот путь, говорите на этом языке, и даже прилетая в свою страну это ощущение у меня уходило не быстро, плюс пандемия всё время напоминает о небопасности доверия человека человеку. Наверное, многим матерям в одиночку растившим детей это знакомо. У меня был сложный выбор - провести еще один блок онлайн в группе работающей оффлайн (про это хочется писать отдельный доклад) или брать ребенка на группу и смотреть что из этого будет. Так как онлайн блоки, да и большую часть жизни мы проводили в слипшемся состоянии, для меня даже вопрос как-то и не стоял, были вопросы как разместить ребёнка и как совмещать и как не притеснять других участников, но то что я с ним вместе для меня являлось безальтернативным выводом. Сначала я пришла только на собрание, на следующий день мы остались до обеда и потом уехали, три последних дня были полностью на блоке. 80% терапии мы захватили. Почти всегда отсутствовали на сноведческой матрице и приезжали после кофе брейка. Мне было сложно разместиться целиком и комфортно, хотя думаю я этого не показывала. У меня было ощущение что мы привлекаем и так слишком много внимания и это становилось небезопасно для меня. Просить для нас что-то я себе не позволяла, например, часто во время дневного сна проходила группа и сын спал у меня на руках, а спит он очень чувствительно, но я не могла просить участников, например, говорить не так громко. С другой стороны вечером приходя домой ребёнок не был уставшим или показывал что ему что-то дискомфортно. Надо сказать, что все дети разные и у меня очень чувствительный сын с самого рождения, и у меня есть уверенность что он показывает и делится всем что происходит внутри него

 

Моя психоаналитическая обучающая группа.

Все, кто встречается с долгосрочной психоаналитической группой понимают, что в первую очередь процесс длительный и жизнь не останавливается, запрос с которым мы приходим в терапию меняется и трансформируется. Это не подчёркивается но в этом процессе многое происходит во вне группы, в том числе и родительство, смена места жизни, разводы и прочие события. Насколько участники готовы вносить это в пространство группы? Насколько это безопасно? Насколько сразу они готовы доверить это другим, а не оставить это для себя, чтобы выстроить свои границы? Насколько вообще новый опыт welcome?

 

В моей группе 10 участников и один группаналитик. Мне было важно увидеть всю картину целиком, поэтому почти по прошествию года с момента нахождения ребенка в группе взрослых, я задала каждому участнику группы лично следующие вопросы:

 

1. Сколько процентов времени по вашим ощущениям был ребёнок на группе.

2. Что и как изменило присутствие ребёнка по отношению к группе в целом?

3. Как изменилось ваше отношение ко мне?

4. Как изменилось ваше отношение к себе?

5. Как изменилось ваше отношение к ведущему группы? К правилам группы?

6. Как бы вы описали ваше отношение к ребёнку? Какие средства коммуникации были между вами если были?Как воспринимался ребенок как участник/часть меня/что-то другое.

 

Я не буду приводить ответы на вопросы каждого участника, чтобы не разьединять группу и сохранить конфеденциальность, но попробую обозначить то, что я увидела в ответах. Даже вопрос времени присутствия показал весь спектр ответов: кто-то помнит буквально 5-10% а кто-то ощущал это как полные 100%.

 

Безмолвное. Символогенное.

Надо сказать что каждый из следующих пунктов вызывал у меня огромное количество вопросов внутри и борьбы между ожиданиями и тем как я считаю верным для себя и своего сына. Ощущение, что я сейчас на сцене, что любое мое действие может быть проинтерпретировано в любом ключе.

 

·       Пол

 

Мой сын занял пол в группе, во многих смыслах нижнюю часть. Я сидела на стуле, а ребенок играл, перекусывал у моих ног на полу и забирался ко мне на руки для сна или грудного вскармливания. Вся группа смотрела на его жизнь, все взгляды были притянуты туда. Доверие, открытость – многие участники отмечали, что увидели другую часть меня более нежной, хрупкой, человечной. Некоторые отмечали, что им хотелось оберегать меня в больших группах, как ребенка, который является частью малой группы.

 

·       Грудь

 

В СССР большая часть матерей кормила по часам, сейчас этот вопрос активно пересматривается и привлекает либо слишком много социального внимания и директивно говорит, что грудное вскармливание по требованию – это безальтернативная обязанность матери и опирается на правило ВОЗ, ставя вперед потребности ребенка перед потребности матери; либо обсуждение этой темы избегается совсем. Это можно пронабледать и в моей группе тоже. Участники многократно вспоминали брокколи, которые ел ребенок, но тема груди была практически табуирована.

 

Многие участники отмечали фантазию об уникальности отношений меня, моего сына и ведущей группы, часто возникал контекст моего обращения за индивидуальным консультированием, который я не скрываю. Как будто у меня есть возможность у единственной обращаться к грудному вскармливанию, в то время как остальным участникам приходится пережевывать твердую пищу самим.

 

·       Движение

 

В группе пространство в центре группы остается пустым, в том числе как символ какого-то пространства между участниками, которое они наполняют или популярного образа контейнера. Мой сын заполнял это пространство постепенно. Он не ходил самостоятельно в тот момент, но уже очень пытался либо опреться на что-то либо, чтобы ему помогали ходить. Сначала он сидел около меня и иногда обращался к людям в соседних креслах, но после того, как его связи с некоторыми участниками и ведущей стали крепче сформированы, он начал пересекать пространство в центре группы, заполнять его своим движением в том числе. На последней группе блока мой сын ввел в пространство в центре группы ведущую. Многие участники группы вспоминают это как что-то что было в тот блок особенного и будто заполняющее весь блок, а не одну групповую сессию. Это вызывало и ревность и в тоже время понимание пластичности границ.

 

Ребёнок-взрослый 

Что делает наличие реального ребёнка в конфликте внутренний ребёнок-взрослый для каждого из нас участников группы и группы в целом? Каждый опирается на свой опыт старшего/младшего ребёнка в семье, родительства и детства. Как это быть ребёнком если есть ещё более маленький ребёнок? Некоторые участники говорили, что им сложно было представить наличие ребёнка, что ребёнок делал какие-то обсуждения невозможными. 

 

Некоторые отмечали что меня стало больше, что я как будто как ребёнок, который сначала улыбался соседям с моих рук, постепенно перебирался на пол и в соответствии со своими возможностями начал ползать и общаться с тем с кем ему хотелось. Думаю это мне сложно разместить части себя, а потребность есть большая  и я размещаюсь где вижу это возможным и безопасным. Например, в Инстаграм института, или вот так приведя своего ребёнка и «захватив пол» группы.

 

Я думаю так или иначе каждый из нас задавался вопросом внутри: А какая я мать своему внутреннему ребёнку ?И кто-то так и отвечал что в какой-то момент хотел бы видеть меня своей матерью/родителем своих детей. Интересно, что полярного мнения озвучено не было. Сложно предположить, что его не существовало, но почему-то высказано не было. 

 

Вина и стыд 

Проявление против правил сеттинга столкнуло меня с колоссальным объемом стыда и вины, с которыми я боролась весь блок внутри себя. С одной стороны мое желание получить свою часть терапии несмотря на сложную ситуацию и уже приложенные усилия, с другой - невысказанное неудовольство участников о моем особенном положении, о зависти и ревности к нему. Наверное в ходе этой внутреннней борьбы своих фантазий, морали и желаний я позволяла своему сыну больше вольности во вне чем могла «до» блока. Каждое действие я боролась, чтобы не остановить себя продолжать. С каждым плачем хотелось выбежать быстрее, чем меня кто-то попросит выйти, я чувствовала это напряжение в воздухе. С другой стороны я как будто выпустила и своего внутреннего ребёнка «погулять» в группу и исследовала границы позволенного самой группы в целом. 

 

Выражение агрессии и ребёнок 

Многие участники когда вспоминали о блоке с ребёнком, то либо вспоминали его очень тепло и нежно и отмечали отсутствие агрессии, либо наоборот чувствовали много агрессии по отношению ко мне или к ведущему группы. 

 

Если покрутить эту ситуацию с разных сторон, то мне видятся следующие грани. С одной стороны маленький ребёнок блокирует яростные проявления агрессии. Можно фантазировать, что он может испугаться или заплакать если кто-то что-то резко скажет. Ребёнок открывает возможность искать другие механизмы проявления агрессии. Собственно это то за чем мы идём в групповую терапию - за новым опытом, новыми инструментами. Противоположно, когда появляется ситуация где этот новый опыт нужно выработать это вызывает много агрессии и сопротивления. 

 

Предполагаю что те, кому этот блок казался чём-то более тёплым и менее агрессивным встречали много трудностей с выражением ярости и для них другие формы воспринимались не так агрессивно. Хотя и вытеснение невозможно исключать. 

 

Моя агрессия 

Мне не нравится когда на меня злятся но не говорят впрямую, мне это невыносимо. Я улавливаю малейшие намёки в речи на злость на себя. Злюсь ли в этот момент я? Конечно злюсь. Я думаю, что в том числе и привод ребёнка был для меня поиском и способа выразить свою агрессию и также «напроситься» на непроявленную агрессию в мою сторону, чтобы разместить свою было тоже легально. Мне бы хотелось чтобы агрессия не была табуированной в первую очередь для меня самой. 

 

Женская Конкуренция 

Женский мир – очень конкурентный. Это просто записано в нашем бессознательном, нашей историей, нашей национальной травмой войн и потерей многих мужчин  на ней. Наши мамы, наши бабушки, наши прабабушки конкурировали за мужчин - это наша история. Нам об этом говорят песни, фильмы, фольклер:

 

«На 10 девчонок по статистике 9 ребят»

«Нужно быть какой-то чтобы был мужчина» - послание мам девочкам, мол будешь грязнулей - тебя замуж не возьмут. 

«Если ты не будешь заниматься сексом с мужчиной когда он хочет - он найдёт себе другую».

 

Это все делает женщину ужасно уязвимой так как говорит, что если за тобой нет мужчины - ты в опасности. Тогда дружить с женщиной - это тоже не безопасно. 

 

Мы же это сейчас перерабатываем нашей женской частью общества и говорим «нет» каблукам, больше работаем и пытаемся состояться как-то по-другому.  Как бы вопреки прошлой позиции. Как бы проходим такой сепарационный путь, после которого появится что-то более близкое к тому что правда внутри!

 

Я вижу в женщинах чья состоявшаяся реализация лежит в поле материнства много конкуренции за привод ребёнка. Отсюда наверное нежелание с ним общаться, вытеснение его как человека (участники говорили о ребёнке как о запросе или как о части меня). Обесценивание моего индивидуального опыта (что там у тебя такого случилось что ты не можешь оставить ребёнка бабушке) наверное идёт через призму требований к себе и небезопасности выбора какого-то другого варианта, чем тот что положен и озвучен, либо «витает в воздухе», но не прояснён. 

 

Это затрагивает огромный пласт женского сообщества чей вектор сейчас мне видится как: «Я могу думать и поступать  по-другому, чем мама и бабушка и быть частью этой семьи и этого рода. Быть любимый и любить». Кажется, что эта фраза такая понятная и естественная и почему вдруг она возникла, но по динамике группы мне сложно представить почему иначе привести ребёнка на группу звучит мужскими голосами, а не голосами сестринского отношения участников друг к другу. На мой взгляд из этой ситуации произрастает и конкуренция за мужчин в группе в том числе. 

 

Группа как ребёнок

Если посмотреть на ребёнка как на группу, которую каждый набирает во время процесса и на то как кто это располагает. Отсоединяет от своей терапии или наоборот вносит в личное поле или оставляет в профессиональном. Взаимодействует ли он с другими «детьми-группами» или держится в стороне. Мешает ли другой ребёнок кому-то или наоборот способствует набору своего собственного. Здесь каждый может рефлексировать сам.

 

Я выражаю огромную благодарность своей терапевтической малой группе, за размещение, за отклики, за все то многообразие жизни и реакций, которое вы со мной пережили. Благодарность моей интервизионной группе, без которой взгляд на ситуацию не был бы такой объемный, а именно Екатерине Суздальцевой, Татьяне Гуцевой, Басангу Санджиеву, Наталье Гаряевой, Ольге Галкиной, Михаилу Ожиринскому, Гиляне Багаевой. Особенная благодарность моему психоаналитику и ведущей моей терапевтической группы Ольге Пряхиной за многие годы сопровождения меня на моем пути.

back