Здравствуйте. Возможно, кому-то поможет мой опыт прохождения пути из медицины в психоанализ, а затем в группанализ.

По базовому образованию я врач скорой медицинской помощи, окончил Красноярскую Государственную Медицинскую Академию. Всегда была сильная потребность быть нужным, полезным. Изначально хотел быть агрономом, но за месяц до поступления выбрал поступать в медицинский институт. Выбор, насколько я сейчас себя понимаю и знаю, в большей степени был бессознательный. Это было желание вылечить маму, помочь маме, т.к. у мамы есть хронические заболевания. Бабушка по материнской линии была фельдшером и мама к этому с уважением относится. А я решил, что буду врачом. 

У многих сокурсников и одногруппников мотивацией было лечить людей, помогать, спасать, кто-то выбрал Мед., чтобы продолжить династию врачей, за кого-то родители сделали выбор, некоторые поступили в Мед., т.к. это рядом с домом, кто-то из-за престижа и статусности профессии «Врач — это звучит гордо». Что делает медицинский институт с человеком за 6 лет обучения? Дает очень много профессиональной информации и навыков, но никак не учит быть человеком, наоборот только укрепляет и усиливает «корону на голове», никак не учит строить отношения с пациентом, обучает только как получить от него нужную информацию. Работа врача предполагает постоянное столкновение с собственным страхом смерти, с чужой и своей болью, а что с этим всем делать никто не знает.

Я изначально хотел быть хирургом и резать больных, но выбрал скорую помощь, потому что жена выбрала скорую (она врач скорой помощи и в настоящий момент). Работая на скорой помощи, достаточно долгое время мечтал работать в спецбригаде - реанимационной или кардиологической. Линейная бригада - это, я думал, скучно, то ли дело спецы: они спасают жизни, борются со смертью. Даже инсультная спецбригада была мне не интересна - там не было драйва, как в реаниматорах или кардиологах. Сейчас, с оглядкой назад, я понимаю, что пациенты были для меня не, как отдельные люди со своими проблемами, страхами, а как материал для отыгрывания моих потребностей.

Знакомство с людьми, занимающимися психологией с психоаналитическим уклоном, подвигло меня пойти в индивидуальную терапию. С этого момента началась более осознанная часть моей жизни. Но это повлекло за собой много изменений. Часть людей исчезли из моей жизни, некоторые при этом обвинили меня в том, что я сильно изменился и со мной стало невозможно общаться. Другие люди, наоборот, сказали, что со мной стало проще и легче общаться. Также произошло обострение всех «молчащих» конфликтов с мамой. Это был длительный и сложный период, эмоционально меня кидало из крайности в крайность. Было очень много сомнений: зачем я пошел в терапию, зачем она мне нужна, стоит ли продолжать, зачем бередить то, что уже покрылось «корочкой» и, вроде, не болит…

В медицине путь был извилистым: я уходил из скорой помощи в МЧС врачом-спасателем, затем работал медицинским представителем, опять вернулся врачом на скорую. Все профессии, которые я выбирал подразумевали аврал, дефицит времени, минимальный контакт или полное отсутствие контакта с пациентом. Всегда один против проблемы и время очень ограничено.

После нескольких лет индивидуальной терапии, я сбежал из нее. Спустя, примерно, лет 5 лет я понял, что не справляюсь со своим эмоциональным состоянием и уже сознательно подошел к выбору терапевта. Я уже точно знал чего хочу и были четкие требования к терапевту. Меня привлекал только психоанализ. В первый раз это было в большей степени, чтобы быть хорошим и показать, что я тоже в теме, девушке, которая познакомила меня с психологией.

В этот второй период прохождения собственного анализа я работал спасателем и совмещал врачом скорой помощи. Именно в этот период стала все больше появляться осознанность что я хочу, и как я себя чувствую. В этот же период я поступил и закончил ВЕИП (Восточно-Европейский институт психоанализа) по специальности психолог-психоаналитик и через год поступил в НИГрА (Новосибирский Институт Группового Анализа). 3 года у меня шел параллельный процесс: групповая терапия и продолжался индивидуальный анализ (на настоящий момент планово завершен).
Последние года 2-3 я стал понимать, работать врачом скорой помощи мне становится все менее и менее интересно. Для современной западной медицины, которая пришла к нам, пациент это не человек со своими индивидуальными чертами, а набор симптомов, синдромов, диагнозов. Есть диагноз получи стандарт лечения. Все уже прописано, и ни шага в сторону. Хотя еще Гиппократ говорил «Врач должен лечить не болезнь, а больного». Медицина считает, что лечат лекарства, и пациенты тоже начинают верить во всемогущество лекарств. Иногда на вызове пациент говорил: «А вы что даже укол не поставите?». Т.е. медицина превратилась в бизнес-проект с одной целью заработать денег. Нет цели вылечить, есть цель снять симптом. За всеми симптомами и синдромами не видно человека, не видно его внутренних ресурсов, которые и позволяют ему справляться с заболеванием, позволяют ему выздороветь. Скорая помощь, конечно, в меньшей степени предполагает работу с пациентом, в большей степени это неотложные состояния и четкое и быстрое выполнение алгоритмов. Но, там, где нет неотложных состояний, а таких вызовов очень много, можно и нужно работать с пациентом. И здесь нужны знания по психологии, как психика влияет на тело и наоборот. Этому в медицинских институтах и училищах не учат. И работа врача и фельдшера превращается больше в работу робота.

Современная медицина мало что понимает в человеке и о человеке, человек для нее — это набор органов, тканей и не более. Она прекрасно разбирается и понимает какие процессы протекают в тканях, органах, какие клетки и молекулы куда двигаются, как взаимодействуют. Но ни малейшего представления не имеет почему это происходит. Почему одному человеку помогает простой амоксициллин, а другому не помогают самые новые и современные антибиотики. Психика появляется только когда приходит психиатрия. И там тоже глушат таблетками. Еще в институте, когда изучали иммунитет, я поразился его уникальности. Наш иммунитет и организм, способны справляться с колоссальными нагрузками. Но парадокс: то он спокойно выдерживает мощную холодовую нагрузку на весь организм, а в другой раз глоток холодной воды и фарингит начался. Например, аллергия - врачи не понимают почему она возникает и исчезает. Медики часто все списывают на ослабленный иммунитет и внешние факторы. Психоанализ значительно глубже понимает человека, взаимосвязь тела и психики, а также почему человек заболевает или травмируется.

Собственная терапия и обучение психоанализу позволило мне по-другому относиться к пациентам и по-другому строить с ними отношения. Некоторые фельдшера мне говорили: «Что вы с ними разговариваете, поставили укол и поехали. Они же весь мозг вынут». Даже присутствовать при разговоре с пациентом они не могли и уходили. Многие врачи и фельдшера, и это не только на скорой помощи, не могут выдерживать эмоции пациентов: тревоги, страхи, боль. Они переполнены собственными эмоциями и чувствами и не знают, что с ними делать, а тут еще и пациент вываливает «ушат своих чувств». И тогда они начинают защищаться от пациентов прячась за грубостью, жесткостью, безразличием, агрессией. Многие медики снимают напряжение алкоголем. В начале работы врачом я сам также защищался и таким же способом снимал напряжение и еще спортом. Спорт, в то время я занимался скалолазанием, позволил мне снимать напряжение в период, когда пришлось около 1,5 месяцев работать сутки через сутки во время эпидемии ОРВИ. При таком графике людей начинаешь ненавидеть через 2-3 смены. Только тренировки между сменами позволяли частично перезагружаться и не обозлиться окончательно.
Психоанализ позволяет стать более человечным, более живым. Работая на скорой последние пару лет, я все чаще ловил себя на мысли, что психоанализ дает мне больше возможностей чем медицина. Но уйти со скорой было очень страшно. В последний год работы я стал видеть у себя расщепление - как себя вести на вызове: привычный способ, который срабатывает автоматически или другой способ, когда с пациентом разговариваешь, как с человеком, пытаешься понять, принять его состояние. Даже фельдшера, работающие со мной, за пару месяцев до увольнения заметили и сказали мне, что я разговаривать стал с пациентами не как врач скорой, а видимо, как психолог у себя в кабинете. Решение уйти со скорой зрело около года. И было облегчение после принятия решения. Хотя и очень страшно - справлюсь я, как психолог-психоаналитик, как группаналитик, или нет.

Еще один важный момент заметил. Как писал выше в начале я мечтал работать в спецбригаде. Но в процессе прохождения анализа, обучения я понял, что работать в спецах я больше не хочу. Это очень тяжело эмоционально. Когда у тебя на руках умирает пациент и все что ты сделал не помогло, возникает много сильных чувств, ощущение беспомощности, безысходности, растерянности, боли, злости. Я понял, что не хочу регулярно сталкиваться с такими интенсивными чувствами и меня устраивает работа в линейной бригаде. Кроме этого, проведение реанимации — это игра в Бога. Всемогущество в том, что я у смерти забрал пациента. Да, и вообще, пациенты очень часто от врача ждут волшебства: «Я запускал себя не один день, месяц, год. Ничего не делал, точнее, я же тебя вызвал и это все, что я сделал. И больше не собираюсь ничего делать. Теперь ты меня вылечи за один раз». И это тоже вызывает раздражение, злость. Для себя я принял решение, что с меня хватит таких игр.

В современной медицине существует сильный перекос в отношениях «врач-пациент» в сторону врача. Врач позиционирует себя: я умный, а ты дурак, ты себя загнал в болезнь, я тебя вылечу, вот тебе список лекарств. И в данных отношениях подразумевается, что пациент должен молча все принимать и не роптать. Если пациент выздоровел, то это — Я вылечил, это всецело моя заслуга, Я Всемогущий. Если же не получилось вылечить, то это болезненный удар по всемогуществу врача, и тогда это не я не справился, а Ты что-то не так принимал, нарушал режим, не соблюдал рекомендации. Чем дольше в профессии, тем сильнее эта деформация. Контакт с пациентом, как с человеком нарушен, а в современных реалиях, когда пришел ковид со всеми вытекающими ограничениями этот контакт стал еще меньше. Все спрятались за маски и перчатки, еще больше изолировались, уже не только эмоциональный контакт пугает, теперь и физический контакт опасен. Перешли в онлайн-режим консультаций. Врачи еще больше отдалились от пациентов. Современная медицина все больше и больше превращает медиков в роботов.
Люди, занимающиеся искусственным интеллектом, утверждают, что профессия врача одна из первых исчезнет, на смену врачам придут роботы (уже большой положительный опыт накоплен). 

Свою потребность учить других реализую, уже много лет читая лекции по медицине на Школе спасателей и Школе приемных родителей. Формат лекций для этого очень хорошо подходит. И я получаю большое удовольствие от этого.

Оглядываясь на пройденный путь, интересная трансформация произошла у меня: от монолога (врач) к диалогу (психоаналитик), а затем к дискуссии (группаналитик). Практически всегда общение врача и пациента — это монолог врача. В психоанализе появляется Другой и это всегда диалог на равных. В группанализе количество людей больше двух и там появляется дискуссия на равных, много людей, много мнений, много чувств.

Почти по Фрейду: от нарциссического состояния через диадические отношения к триангулярным. ;-)