Рождение группы: параноидно-шизоидная стадия групповой жизни

Рождение группы: параноидно-шизоидная стадия групповой жизни
ЕЛЕНА СЕЛИВЕРСТОВА

Е.В. Селиверстова. Новосибирский Институт Группового Анализа. Новосибирск, Россия

Хочу поговорить с вами, насколько это возможно в рамках печатной статьи. На такую интересную тему, как рождение терапевтической психоаналитической группы и происходящие в ней при этом психические процессы. Возможно будет не легко читать, потому что я не буду щадить вас отсутствием терминов.

Но надеюсь, что эта статья пробудит интерес внутри вас к изучению вопроса. Даже немного «повангую» и на собственном опыте скажу, что с большой вероятностью, в какой-то момент ведения своей первой группы, вы прильнете к этой теме в желании разобраться, что же такого с вами происходит, и что происходит с группой, после того как все впервые сели в круг.

 

Хочу поговорить в частности, о стадии параноидно-шизоидной. Если до этого момента вы не слышали такого термина, то не пугайтесь, все мы оттуда, то есть родом из детства, из раннего детства, а точнее первого года жизни. Именно в момент раннего развития человеческой психики, мы проходим этап параноидно-шизоидной и депрессивной позиции, как неотъемлемые этапы ее развития. Понятие «позиция» было выбрано автором этой теории (Мелани Кляйн) для обозначения совокупности тревог, импульсов, защит и объектных отношений, которые сохраняются на протяжении всей жизни.

 

Мелани Кляйн выделяла две важные стадии или позиции развития психики младенца параноидно-шизоидную (от 0-3 мес.) и депрессивную (с 3 до 6 месяцев). Далее эти позиции переплетаются между собой вместе и живут в нас всегда.

 

Параноидно-шизоидная позиция никогда полностью не устраняется депрессивной. Это означает, что любой из нас в тех или иных обстоятельствах, может регрессировать к ранним состояниям своей психики. Таким образом, когда человек уже овладел способностью мыслить, любое событие в его жизни может быть рассмотрено и с той и с другой позиции. И то, в какой позиции взрослый находится чаще относительно событий его жизни, определяет структуру его психики как ближе к невротическому (более здоровому) либо к психотическому (более нарушенному) спектру.

 

В рамках работы с группой, мы как группаналитики имеем дело с некой общностью, условно говоря одним большим собранным из множества психик «человеком» или коллективным бессознательным. Поэтому мне и пришло в голову обозначить начало работы группы рождением. Потому что этот общий групповой ребенок, он «какой-то», со своим характером, тревогами, способами защит, сопротивлениями и т.д.  Каждая группа, как целое, проходит свои стадии развития, каждая по-своему, со своей скоростью и эти стадии развития соотносятся с тем как рождается и развивается младенец.

 

 Процессы, происходящие в группе, протекают на разной глубине. Первый слой - это слой социального общения или уровень текущих событий. Это то что лежит на поверхности. Когда группа любезничает, или говорит о погоде, обсуждает «взрослые» серьезные темы.  Однако нас с вами интересует самый глубинный уровень. То, что скрыто от глаз, то, о чем молчит группа на первых месяцах своей жизни. В каком-то смысле, как и младенец, группа еще не умеет говорить об этом, и не может осмыслить эти процессы. 

 

Я построю свое повествование в такой последовательности, сначала немного расскажу о том, что такое параноидно-шизоидная позиция и что происходит с психикой ребенка на этом этапе, а потом перейду к проведению параллелей с рождением и становлением группы, как может этот этап проявляться в рамках группанализа.

 

Теперь давайте разберем, что стоит за этим понятием параноидно-шизоидный.

 

1.      Во-первых, это рудиментарное (зачаточное, недоразвитое) Эго, колеблющееся между состояниями интеграции и дезинтеграции. О чем это? Упрощу до такого примера, что только ближе к трем годам ребенок начинает произносить слово «Я» как осознанное ощущение своей личности и себя. До этого момента, а младенцу тем более, невозможно ощущать свою отдельность от матери, свое «я». Отсюда и процессы отделения и слияния, интеграции и дезинтеграции, все что младенец о себе со временем начинает понимать, он понимает через призму психики заботящегося о нем взрослого. Другой человек необходим не только как «функция» опеки, но и как плацдарм, место, контейнер в который он сможет размещать свои переживания.  Эта рудиментарность Эго похожа на строящийся дом, он еще не построен, но материалы, уже лежат, фундамент закладывается, но до того момента, когда дом можно назвать домом еще не близко.

 

2.      Влечения смерти как источник фрагментации и тревога преследования. Эта тревога возникает под действием в организме инстинкта смерти. Ребенок маленький и беззащитный, а мир большой. Инстинкт смерти, который, как полагала М. Кляйн, наряду с инстинктом жизни, начинает свою работу с первых моментов жизни ребенка, заставляет его чувствовать страх быть разрушенным изнутри за счет собственной агрессии (страх аннигиляции). Напоминаем себе, про пункт 1 и вспоминаем, что младенец еще не обладает пониманием своего я и агрессия, всплывающая в ответ на переживание страхов или недостаточного ухода не может быть переработана, принята и осознанна. Первым способом справиться с этими страхами и агрессией становится механизм проекции. Иными словами, помещения в другого, чтобы у чувства появился «объект» вовне. Но для этого его нужно от себя отщепить. Ребенок проецирует свою агрессию на внешний источник, которым на первых этапах его развития является материнская грудь (он еще не может воспринимать мать как целый объект, как и себя), которая в результате этого превращается в фантазии, в преследующую его. 

 

3.      Частичные объекты и фантазии о характере отношений с ними как источники тревог. Исходя из первых двух пунктов мы уже знаем. Что не ощущающий своей целостности младенец, не может целостно ощущать взрослого. В мире ребенка есть различные объекты, которым приписаны или в которые спроецированы свои собственные чувства, которые своими еще не ощущаются. Плохая грудь, хорошая грудь и т.д., глаза матери, руки, игрушка. С этими объектами младенец имеет свои самые первые и самые ранние отношения, опыт которых мы несем в себе всю свою жизнь.  Например, у ребенка возникает ощущение, что все, что с ним происходит на телесном уровне – это результат намеренного действия объекта. Вначале этим объектом является грудь, а далее эта логика распространяется на все остальное, что происходит с ребенком, на все его ощущения и переживания. У ребенка появляется фантазия, что объекты, обладающие способностью вызывать как приятные, так и крайне неприятные ощущения находятся непосредственно в его теле. Так для ребенка на параноидно-шизоидной позиции голод является результатом намерения плохой груди, как частичного объекта, а не ощущениями его собственного тела как отдельного объекта, что свойственно депрессивной позиции. Частичные объекты имеют намерение, связаны с ощущениями и имеют всеобщий характер. Исходя из этого можно понять, что переживание хорошего опыта, крайне важно для здорового развития психики.

 

4. Ну и закономерно вытекающее из первых трех пунктов. У младенца имеются адаптационные (защитные) к жизни механизмы, помогающие ему существовать и развиваться: расщепление, проективная идентификация, проекция и интроекция и другие. Например, расщепление удерживает соединение хороших и плохих объектов. Т.е. для ребенка отдельно существуют хорошая грудь и плохая грудь. Психика ребенка недостаточно сформирована, чтобы выносить присутствие плохого объекта. Когда присутствует плохой объект, у ребенка возникает непереносимая тревога, поэтому нужна фантазия, что есть какой-то хороший объект, чтобы снизить тревогу. Поэтому нужно постоянно все события расщеплять. И соответственно, когда субъект наслаждается чем-то хорошим, чтобы на всякий случай оградить себя от неудовольствия, нужно фантазировать, что в этом хорошем нет ничего плохого. Раннее Эго проецирует деструктивный импульс вовне. Расщепление действует, чтобы поддерживать хороший объект абсолютно хорошим, а плохой объект сделать абсолютно плохим.

 

Позже мы еще заглянем в эту область. Но суть этих механизмов защиты на ранней стадии жизни заключается в том, чтобы иметь возможность уменьшить внутреннее напряжение страха исчезновения, разрушения, дать психике пространство на стремление к жизни, любви, развитию, обучению, интересу познания.

 

В ходе развития, по мере роста физического и психического психика переходит (не одномоментно) к депрессивной позиции. Так как этот этап не является предметом моего исследования, я лишь коротко охарактеризую его, чтобы понимать в последующем к чему стремится психика в процессе развития и группа после того как «родилась».

 

Для депрессивной позиции характерно целостное восприятие себя и объекта, реалистическое признание в себе и в других людях как хороших, так и плохих сторон. Успешное прохождение этой позиции позволяет испы­тывать вину за свои агрессивные и разрушительные чувства и желания, смягчать свою ненависть любовью и возмещать нанесенный своими по­ступками вред. Депрессивной позиции, соответствующей уровню невро­тических расстройств, присущи зрелые защитные механизмы и от­ношения с целостными объектами, например, с матерью, с отцом, сочетающими в себе как свои хорошие, так и плохие черты. Хороший уход за младенцем увеличивает частоту переживания комфорта и создает условия для его развития, при которых расщепление как защита будет не столь необходимо. В эти моменты процессы интеграции в Эго младенца превалируют.

 

Один из постулатов работы в психотерапевтической группе базируется на представлении о том, что малая группа моделирует функционирование родительской (первичной) семьи. И по ходу работы в группе, у человека есть прекрасная возможность получить иной эмоциональный опыт, развернуть и допрожить часть своих внутренних конфликтов и травм.

 

 Однако на начальном этапе работы в ней еще нет условий для возникновения всей сложной системы эмоциональных связей, присущих близким отношениям. Сама новизна групповой обстановки вызывает у участников группы более ситуативные чувства тревожности, подозрительности, конкуренции за внимание дирижера, агрессии и т. п., что проявляется в форме любви, гнева или ярости по отношению к отдельным участникам.

 

В этом месте я хочу провести первую параллель, сначала группа еще только складывающая, начинающая работу, представляет собой в каком-то смысле то самое рудиментарное Эго. Когда для участников еще не сложилось «целой» матери, а есть только ее отдельные части. В виде плохих и хороших участников, чувства тревоги, страха потери себя. Своя собственная враждебность на данном этапе плохо поддается самоанализу. Не редко она приписывается «объектам» извне, другим людям.  С одной стороны, в начале жизни группы мы только и слышим «Я» от участников, но в группе еще нет «мы», то что как раз и будет в последующем важным терапевтическим фактором сплоченности и возможности для участников найти баланс между включенностью в «мы как группа» и сохранением своего «Я».  Еще на мой взгляд эта параллель может проявляться периодически в виде не связанного фрагментарного, довольно хаотичного общения между участниками. Может казаться будто нет смысловой нити и разобраться, о чем же говорит собственно сейчас группа кажется невозможным. Например, такой случай. Один говорит про фантазию с висельником, подвязанным за ногу отвечая одному из участников про его проблему, другой реагирует на историю про висельника вспомнив историю со своей кошкой, третий делится радостным событием, связанным с работой, безотносительно предмета разговора. Словно составляешь пазл, а части его от разных картин. А между тем группа общается. И расшифровать этот символический язык не просто. Тут на выручку может прийти только фантазия, собственное присоединение и свободное плавание в этом, казалось бы, фрагментарном море. 

 

Как замечает М. Нитсун, начальная стадия групп-анализа является наиболее трудоемкой, проблемной и сложной, так как связана с переживаниями первых трех месяцев "младенчества" — периода, когда происходит интеграция отдельных зон Эго. Общая неопределенность ситуации (отсутствие структуры, заданной общей цели, заданного распределения ролей, директивного ведущего), слабость обычных психологических защит, отсутствие «особой», индивидуальной связи с психотерапевтом погружают группу в сильную тревогу, при которой архаические процессы дезинтеграции и фрагментации переживаются как реальные, из-за чего члены могут испытывать переживания, ассоциирующиеся с ранними стадиями собственного развития. В работе Нитсуна такая тревога называется психотической и рассматривается прежде всего, как закрытость по отношению к групповому опыту. В этом месте я хочу заострить ваше внимание. То есть каждый из участников в том или ином виде будет регрессировать к своей параноидно-шизоидной позиции и обратно к депрессивной. И то как часто, глубоко и долго он будет находиться в тех или иных состояниях зависит от его ранне детского опыта и групповой динамики, составной частью которой он и является.

 

Напомним, что начальный этап развития Эго характеризуется состоянием расщепленности, т. е. «дезинтеграции» не с самим собой, а с окружением (шизоидно-параноидная стадия). Для интеграции необходимо удовлетворение матерью абсолютной зависимости ребенка как основного условия его дальнейшего развития. То есть на данном этапе группа довольно сильно зависит от группаналитика, как от достаточно хорошего родителя и его включенность, способность успокоить в нужный момент, помочь построить связи между участниками и обучать самоанализу, видится крайне важной задачей первых месяцев жизни группы.

 

Так, позитивные ожидания избавления от страданий, поддержки, установления эмоциональной близости в связи с психотической тревогой постепенно трансформируются в установки «защиты от нападения» со стороны других участников группы, воспринимаемых в качестве «странных» и «враждебных». Попытки обнаружить и понять собственную психодинамику сопровождаются страхом разоблачения (опять же связанным с риском «быть атакованным»). И в этом месте мы обнаруживаем вторую параллель с влечением смерти как источником фрагментации и тревогой преследования. Это может так же проявляться в страхе разрушения группы. Или страхе некоторых участников перед группой. Страхе преследования группой или изгнания из группы. Страх потери, ухода членов группы, страх утерять понимание смысла, происходящего в группе, потерять себя, сойти с ума, страх разрушения себя и т. п.

 

Нередко этими ранними переживаниями участники начинают делиться на более поздних этапах групповой жизни. Но в тот момент на помощь приходят те самые адаптивные механизмы из пункта 4, дабы справиться с этими тяжелыми переживаниями.  Не редко можно услышать, что на первых порах участники особенно боялись кого-то или испытывали сильную враждебность, которая в последствии просто улетучилась и осозналась как «не имеющая оснований».  Казалось бы, взрослые люди собрались в комнате, сели в круг поговорить, откуда тут страх саморазрушения и тем более причем тут влечение к смерти? А между тем каждый из участников, что называется родился в некоторой закрытой социальной группе, которая намного больше его одного. И намерения этой группы по отношению к нему еще не известны.  Это порождает много страхов в том числе и смерти, влечений, фантазий, желаний. С которыми предстоит ужиться в группе.

 

Теперь поговорим об еще одной параллели связанной с тем как группа адаптируется и защищается от психотической тревоги, которую мы рассмотрели ранее. Одним из механизмов психологической защиты, который ограничивает терапевтическое продвижение группы, но одновременно позволяет группе «работать» с основными тревогами, выступает шизоидно-параноидное расщепление на «хорошие» и «плохие» объекты.  Например, в группе может наблюдаться расщепление на «хорошего» дирижера и «плохую» группу (или наоборот), когда группа воспринимается как враждебная и опасная, а дирижер — как объект поклонения и восхищения. Или в случае ко-терапевтов, на «плохого» и «хорошего» ведущего. Участники группы бессознательно проецируют на других, части своей собственной личности.

 

Например, один из участников группы с самого начала своего в ней присутствия испытывал сильнейший страх преследования и наказания, от одного из ко-терапевтов, в то время как другой казался ему безопасным и принимающим. В последующем он признался, что с самого начала очень боялся, что «плохой» группаналитик настроит против него группу, которая его отторгнет, выгонит с позором. В противодействие этому страху преследования, он начал собирать участников группы за пределами группового процесса, встречаться с ними, объединяться против «плохого» ко-терапевта. Своя собственная враждебность, страх смерти и т.д. не поддавались осознанию долгое время. Присутствовала сильнейшая убежденность в постоянном его преследовании со стороны одного из ведущих, даже если ведущий молчал или говорил теплые поддерживающие слова. Так что любое обращение к нему расценивалось как нападение. Первые годы младенчества данного участника были крайне тяжелыми. Он родился у глубоко пьющей матери и никогда не знал, достаточного тепла и заботы. В рамках группы эти ранние отношения развернулись с полной силой.

 

Еще одним характерным признаком параноидно-шизоидной позиции является наличие на этой стадии агрессии, но она никогда не бывает однородной и редко выражается прямо. Так, в группе наряду с ярыми противниками всегда обнаруживаются и горячие сторонники. «Лидеры» данной стадии, нападающие первыми и наиболее активно, чаще всего проявляют проблемы зависимости (контрзависимости), от которых они защищаются путем формирования реактивного образования. Напротив, люди, встающие «на защиту» дирижера, обычно имеют в своем жизненном опыте случаи привязанности к «ненадежным» объектам. Их защита имеет под собой бессознательную фантазию об образовании вместе с дирижером альянса против других участников группы.

 

Некоторая минимальная сплоченность группы, с одной стороны, и процессы параноидно-шизоидного расщепления — с другой, могут провоцировать нас как группаналитиков начать преждевременный переход на личностные проблемы участников или на форсирование групповой динамики. Так как выдерживать этот этап групповой жизни, крайне непросто. М. Нитсун обозначает этот соблазн группаналитика начать подталкивать группу как «покушение матери», проводя аналогию с тем, как мать своей чрезмерной опекой иногда может чрезмерно вторгаться в формирование психики ребенка. Подобное вторжение может служить причиной «перескакивания» или искажения развития на соответствующей стадии.

 

В этом месте я хочу задержать вас и попросить особенно внимательно прочитать следующее. Не только группа регрессирует на раннюю стадию, но и ведущий, кроме того он вмещает в себя переживания участников группы, переживания первых месяцев жизни каждого из них. Страх разрушения или распада группы, потери своих частей (пропуски участников), страхи преследования, агрессии группы, свою «плохость», сменяющуюся «хорошестью», чувства дезинтеграции, ощущения своей собственной фрагментированности так как группа поначалу расщепляет ведущего, и не видит его целостным, ведь вы становитесь «объектом» для многих участников, в который помещаются их переживания. Самая первая задача для любого начинающего группаналитика, не имеющего за плечами опыта, в своем глобальном проявлении будет далеко не в психоанализе группы или ее отдельных участников, а в удержании и сохранении группы и себя, до тех пор, пока группа не научится ходить сама. А для этого проводя аналогию с детьми, необходимо найти баланс между участием и предоставлением ребенку пространства на саморазвитие.

 

Кроме того, это достаточно сложный период для дирижера, так как параноидная тревога преждевременной интервенции может спровоцировать другую крайность — состояние «неподвижности», т. е. пассивного невмешательства, диктуемого установкой «лучше не делать ничего, и быть похожим на умудренных опытом группаналитиков, чем делать что-то неправильно».

 

В связи с этим возникает важный вопрос о необходимости поддержки ведущего на этой стадии. М. Нитсун отмечает, что как большинство матерей зависит от ближайшего окружения, так и ведущему «...могут помочь поддержка, обратная связь, помощь коллег, когда у него возникает тревога, саморазочарование на фоне действующих в группе шизоидно-параноидных механизмов. Тем более что подобные процессы — фрагментация и расщепленность — могут вызвать у отдельных участников недовольство или угрозы по отношению к ведущему; они как бы погружают ведущего в проективную идентификацию с группой или используются группой в роли объекта проективной идентификации, что увеличивает тревогу или блокирует развитие группы».

 

Начальный период формирования группы заканчивается тогда, когда группа объединяется путем определения собственных границ, подобно тому как ребенок в условиях благоприятного окружения становится способен различать «Я» и «не-Я». На это может уходить до 1,5 лет, хоть этот срок и достаточно условный (это важно помнить и не завышать ожидания).

 

На этой стадии развития групповой сплоченности (актуальной плоскости, по терминологии З. Фоулкса) и разворачивается основная психотерапевтическая работа. Рост внутренней раскрепощенности, самораскрытия, сближения между участниками, взаимной поддержки приводит к тому, что непосредственно всплывающие проблемы или те, которые были вскрыты на предыдущей стадии, обсуждаются и прорабатываются более глубоко и эффективно.

 

Подводя итоги хочу сказать следующее. Начало жизни группы не простой этап ни для самой группы, ни для группаналитика.  Многое из написанного я проверила на себе, и будучи группаналитиком, и будучи участником группы. Я надеюсь, что хоть немного добавила понимания вам, с чем вы можете столкнуться, и это хотя бы на пару процентов добавит вам уверенности в процессе работы. Я знаю какого это и ментально с вами друзья, не оставайтесь с этим одни, супервизия, интервизия и личная терапия крайне важны в нашем нелегком деле. Кроме того, буду рада вашей обратной связи, дискуссии или обмена опытом.

 

Литература:

1.       Мелани Кляйн. Заметки о некоторых шизоидных механизмах. В сборнике «Развитие в психоанализе». – М.: Академический Проект, 2001. – 512 с. – («Психология детства»)

2.       Мелани Кляйн. Зависть и благодарность. Исследование бессознательных источников. Пер. с англ. Санкт-Петербург.:Б.С.К., 1997. – 96 с.

3.       Фоулкс З. X. Психотерапия и групповая психотерапия // Психоаналитический журнал Харьковского областного психоаналитического общества. — 2001. — № 2. — С. 8-21.

4.       Nitsun M. Early Development: Linking the individual and the Group // Group Analysis. — V. 21 (1988). — P. 345-362.

5.       Nitsun M. The anti-group: destructive forces in the group and their therapeutic potential // Group Analysis. — V. 24. (1991) — P. 7-20.

back